Прошла пара лет с момента выхода последнего фильма Нев Кэмпбелл, но все это время она была исключительно занята, делая все то, что должны делать лучшие балерины: растяжки и танцы… а потом еще растяжки. Тем не менее, ее новый фильм - "Труппа" - больше о танцах, чем о растяжках. Классических танцах? Нет. Полноцветных современных танцах? Да. И все это под пристальным оком режиссера Роберта Олтмана.

Нев, ты можешь рассказать нам о том, как ты входила в форму и физические рамки этой роли? Это звучит как делать что-то безумное?

Так и было. В ходе тренировок для фильма я сместила себе колено. И он (Роберт Олтман) говорит мне: "Если ты действительно можешь танцевать, то это единственная причина, по которой я собираюсь делать этот фильм. Ты действительно можешь танцевать?".

И я сказала "Да!". Я прятала повязку. Я носила повязку на ноге и когда собиралась в Нью-Йорк, чтобы посетить его и убедить делать фильм, я должна была снять повязку за дверью, а потом войти. (смеется).

Но потом я вылечилась, начала заниматься по восемь с половиной часов в день в течении четырех с половиной месяцев, а потом должна была ехать в Чикаго и снова работать с "Джоффри" по восемь часов в день полтора месяца. И за три дня до поездки я действительно сломала ребро.

Как это произошло?

Я в Лос-Анджелесе репетировала с моим тренером отрывок "Funny Valentine". Он предполагал поднять меня на мое бедро, а поднял на ребро и сломал его.

Сколько прошло времени с тех пор как ты действительно взаправду тренировались с Национальным Балетом Канады?

Я девять лет последовательно не занималась танцами, но с Национальной Балетной Школой я не связана с 14 лет. Сейчас мне 29, так что много.

Почему для тебя было столь важно сделать этот фильм?

Я никогда не чувствовала, что… Хорошо, по порядку, танцы - моя страсть, и моя любовь, и моя первая любовь в искусстве, и я никогда не чувствовала, что был снят фильм непосредственно о мире танцев. Думаю, что было много танцевальных фильмов. И в них были танцовщицы, девушки-хористки, которые хотят "сделать это" и становятся основой фильма, и мы видели эту историю прежде. Но фактически мы никогда не видели что выдерживают труппы, что это влечет за собой; что происходит ежедневно случается с танцорами - понимаете, финансово, физически, мысленно, духовно; что значит появление нового хореографа - как они работают с танцорами, что представляет собой этот процесс; что переносят владельцы трупп; прежде на экране не было целой гаммы.

Почему это должно волновать нас?

Думаю потому, что они очаровательные люди. У нас подобное очарование связано со спортом и атлетизмом, и сейчас мы пошли в деле знаний об атлетах дальше, потому что нам интересны даже травмы, которые они получают. В танцах все тоже самое. Это, конечно же, - спорт, и они феноменальные атлеты, из числа лучших в мире, а еще они артисты, и, я думаю, это интересно.

Есть ли преимущества в том, чтобы не пытаться пересказать чисто автобиографическую историю?

Да.

А как тебе удалось заполучить такую престижную труппу как Джоффри Балет?

Барбара (сценарист Барбара Тернер) и я начали их посещать примерно четыре года назад.

Для исследования…

Да, и мы сказали: "Мы думаем о создании вот такого фильма, мы не знаем с кем именно будем делать его, но нам интересна ваша труппа и ваши люди. Нам нравится ваш репертуар и нравится ваша труппа. Вы не возражаете, если мы просто будем проводить время с вашими танцорами? Будет ли позволено вашим танцорам говорить с нами? Если они не хотят, то они не должны…". И кто-то разговаривал с нами, а кто-то нет.

Сначала они относились к этому настороженно, что было понятно, ведь мы просили их поделиться о самих себе.

Вы были посторонними…

Да, точно, посторонними в их семье. И они не знали что, собственно, мы собираемся делать с ними. Может, мы собирались сделать самый дрянной вид кино, который они когда-либо видели, понимаете? Они не испытывают никакого энтузиазма насчет танцевальных фильмов.

Но по ходу процесса вы фактически убедили их… вы занимаетесь с ними, вы изучаете с ними, и они начинают вам доверять, я правильно думаю?

Мы тоже открылись им и, думаю, они начали понимать идею и смысл того, что мы хотим сделать. Думаю это потому, что я была балериной и прошла через все то, что и они, и они знали, что я понимаю их мир, они были счастливы увидеть кого-то, кто понимает всю сущность и пытается рассказать об этом.

А Барбара - замечательная женщина. Сильная женщина. Она отнеслась ко всем с материнской заботой и, думаю, они также научились доверять ей.

На кого похожи режиссеры, с которыми тебе доводилось работать? На персонажа Малькольма Макдауэлла…это знакомо тебе?

Да, это достаточно близко. Я думаю, есть определенный тип менталитета, который идет вместе с подобной видом позиции в танце. Танец - это нечто очень, очень старое. Балет - классический балет - начался еще в Версале при Луи 14-м, и есть определенная традиция способа вести себя, и определенная традиция в уважении старших, и есть определенный менталитет, который сопутствует власти в мире танцев.

Требуется много. Они уже пробились будучи танцорами, и потом они занимают то место, где они ставят постановки и должны выбирать. И вот у режиссеров есть тенденция именно к этому типу менталитета.

Т.е. в труппе режиссер выражает определенное тоталитарное влияние?

Я думаю, что это есть, в определенном смысле, но я так же думаю, что танцоры знают, что они не могут говорить, не предполагается, что они должны говорить. Они - инструмент, который используется для чьего-либо голоса. Это не значит, что вы должны иметь свое мнение. И, я думаю, что тот тип менталитета, который исходит от владельцев, является фактом того, что им это дано. Они, как предполагается, ведут своих людей во всех смыслах.

Что значит после годов работы единственно в качестве актрисы вернуться в класс балерины, где ты занимаешься ежедневно и у тебя множество различных дисциплин?

Это было здорово. Это было моей страстью. Я скучаю по этому. Я скучаю, будучи по утрам в студии, уставшая и распаленная. Я пахну, я здорова, обычно я делю это время только с собой и своим телом. Это почти как форма медитации.

Так зачем уходить от этого?

Потому что в молодости я пострадала от многих травм и я почти всегда буквально боролась со своим телом. Танцы тяжелы для любого тела, но я показывала особые способности в получении травм и повреждений.

В первую очередь в районе колена?

Везде. Это началось с моих бёдер, и поскольку у меня были проблемы с бедром, то это привело и ко всему остальному - колени, лодыжки, голени, спина, всё.

Тренируясь, ты повредила хрящ в таком юном возрасте, когда твое тело еще растет?

Да. Потому как балет полностью неестественен для несформировавшегося тела… это не тот способ функционирования тела, который предполагается, так что вы действительно структурируете свое тело - вы его тренируете для того, чтобы оно было отличным от того, с которым вы родились.

И оно не растет так как надо…

Не растет как надо, развивается не так как должно, а в том направлении, которое нужно вам.

И ты еще любишь это.

И ты любишь это! (смеется)

Достаточно честно.

Да. (смеется)

В фильме мозоли на твоих ногах настоящие?

Да.

Это одна из тех вещей, которые ты хотела выдвинуть в фильме?

Да, и я думаю это происходит от вашей собственной любви. В смысле, если вы выходите обескураженные мыслью "С чего бы эти люди делают это?", то это именно то. Я не думаю, что кто-нибудь из нас действительно смог бы ответить на этот вопрос. Это просто страсть к искусству и форма выражения, которая просто есть.

Как отбирались танцевальные номера в ваш фильм? Они были сделаны специально для фильма или уже существовали?

Уже существовали. Балет "Синяя змея" хореографа Роберта Десрозье я видела, думаю, когда мне было девять лет. И в то время это было невероятно инновационно. Я была очень вдохновлена им, потому что он, насколько я знаю, в свое время был в Национальной балетной школе, затем из-за конфликтов ушел оттуда, стал современным хореографом и снова был приглашен в Школу ставить свое произведение, которое в то время было просто феноменальным. Мне нравится, что это было искренне; это отличалось от всех балетов, которые используются в нашем фильме. И я также думала, что чисто визуально это должно быть очень интересным. И еще я думала, что это может быть интересным тем людям, которые вообще не интересуются танцами, которые могут устать от классического балета, но они смогут воспринять данный балет.

Я был слегка озадачен тем персонажем в фильме, но это реальный человек…

Да, реальный человек.

Это выглядело как, ну, для меня, выглядело почти как, что вы высмеиваете его. Так что я не был уверен не шутка ли все это, понимаешь?

Но это было всего лишь… мы снимали то, что случалось. И знаешь что? Это было то, что он делал: он придумал этот балет и очевидно, что он был им потрясен. (смеется) Но в хорошем и творческом смысле.

И он положил его на разную музыку…

Да. Именно так он ставит свой балет. На самом деле был документальный фильм, сделанный на основе постановки "Синей змеи". Сейчас у нас есть музыка, потому что балет уже был написан, но это не та музыка, которая использовалась оригинально. У Боба (режиссер Роберт Олтман) была переписанная партия.

Что подтолкнуло тебя завершать этим балетом фильм?

Этого хотел Боб. Я хотела, чтобы он просто присутствовал в фильме. Он выбрал его для завершения потому, что ему нравились глупости танцоров. И это просто очень по-олтмановски. Это не обязательно тот вид балета, который все хотят видеть в конце. Они могут быть обескуражены им, но это же Боб.

Ты можешь рассказать об еще одном танце в фильме, "My Funny Valentine"? Расскажи нам как он появился в фильме?

Я просто получила записи отрывков различных танцев от разных хореографов и хотела выбрать тот стиль, который бы меня удовлетворял, который бы мне нравился, и который, как мне думается, был просто красивым. Отрывок Ларса (Любовича) был, думала я, просто ошеломляющим, так что я решила, что буду ставить его. Я позвонила ему и спросила его разрешение на использование, а потом мы в конце концов попросили его также сняться и в фильме.

И для атмосферы там была буря. Я хотел сказать, что это была чудесная идея - добавить шторм. Реально это было сделано для одной из лучших сцен в фильме.

Буря была… когда я и Барбара интервьюировали танцоров, была настоящая буря в Равинии (Хайланд Парк, Иллинойс), где выступал балет Джоффри, и они продолжали танцевать в течении бури, и мы подумали, что это была интересная история, так что…

Как ты думаешь, этот квазидокументальный подход поможет в производстве других танцевальных фильмов?

Все, на что я надеялась, имея несколько актеров в фильме и кого-то вроде Боба для режиссирования, - это просто получить немного больше внимания. Так что идеей было лишь привнесение в мир нечто большего снимая что-то вроде документального кино.

Были в твоей жизни моменты, нечто выдающееся, когда ты подумала: "Вот почему я люблю балет"? Что заставило любить тебя это?

В детстве я не была общительным ребенком. Я не очень хорошо выражала свои мысли. И я нашла выход там, где я могла выразить себя без необходимости говорить о том, что я думаю. (смеется) Так что я обнаружила настоящую страсть к балету из-за этого, и со временем она только усиливалась.

Игра в кино тоже позволяет это?

Позволяет, потому что есть различные ситуации, в которых вы не можете себе позволить находиться. Помню, как я впервые накричала на кого-то в одной сцене, а до этого в жизни ни на кого не кричала, и ощущение было что-то вроде: "Эй! Это отчасти приятное чувство. (смеется) Я действительно могу сделать это и в жизни".

Как ты думаешь, в каких ситуациях твой персонаж в "Труппе" находится в эмоциональном состоянии? Пару раз она надломлена и плачет.

Я не знаю. Мы не определяли это потому, что не думали, что это надо определять. Это могли быть разные причины. Думаю, что вы видите ее и видите все, через что она проходит и что с ней случается: видите ее бывшего друга, который бросил ее; видите осложнения с другими членами труппы; видите ее семью, у которой, очевидно, свои проблемы; и разных родителей и скрытую борьбу между ними. Но главным образом, думаю, есть чувство восторга и чрезвычайной печали, которое приходит после схода со сцены. Когда вы покидаете аудиторию и выходите из образа и переживаете этот момент в одиночестве, тяжело осознать что с тобой только что происходило. Иногда эмоции выходят так как они хотят.

И в терминах общения без разговора, есть сцена с Джеймсом Франко в бильярдной. Без танца, но общение, тем не менее, присутствует.

Во-первых, я люблю играть в бильярд потому, что я - настоящая канадка. (смеется) Но снимать подобные моменты забавно. Это весело. И иногда лучше не говорить в сцене. Я думаю, что вы действительно можете выразить больше без слов. И если бы мы сказали бы что-то в этой сцене, то это был бы банальнейший диалог. Два человека встречаются друг с другом. И чаще всего на первой встрече вы скажете какие-нибудь банальности. Так как насчет того, чтобы ничего не говорить? (смеется)